Грозный пророк
2 августа (20 июля по ст. ст.). Память пророка Илии (IX в. до Р. Х.)
Среди множества имен, заполняющих христианские Месяцесловы, имя пророка Илии, жив-шего почти три тысячи лет тому назад, занимает особое место. Мало кто из святых пользу-ется таким почитанием в православном народе. Но в то же время он предстаёт людям фигурой полусказочной, каким-то соперником Зевса Громовержца, который разъезжает по небесам в колеснице и мечет на землю молнии. Одновременно он настолько «охлаждает» в день своего праздника воду в реках и озерах, что купание в них становится, для суеверных россиян, делом почти что погибельным (реальная температура воды, особенно в южных ре-гионах, почему-то в расчёт не принимается)! Разумеется, сам великий пророк в этом отнюдь не виновен; виновата полуязыческая народная традиция и элементарное неумение пони-мать древнюю письменность с её образно-поэтическим языком, обилием гипербол и красоч-ных метафор, буквальное восприятие которых и рождает в малообразованных людях неле-пые фантазии. Можно сто раз читать или слушать библейское повествование о пророке; но без понимания исторического контекста – это бесполезно.
Что же мы достоверно знаем об Илие? В какой обстановке он жил? Что происходило почти три тысячи лет тому назад на Ближнем Востоке?
Израильское царство в IX веке до н. э.
Жизнь Илии (точнее – только годы его общественного служения) описана в библейских хро-никальных 3-й и 4-й «Книгах Царств» и отражает реальный религиозный конфликт того времени. Он появляется в истории уже зрелым человеком, так как о его происхождении из-вестно лишь, что он – «фесвитянин из жителей галаадских» (3Цар.17:1). Главное дело про-рока – борьба за веру в истинного Бога, за сохранение нравственных и социальных законов Моисеевой религии, из которой возросло поздне́е христианство. На это указывает и само теофорное имя Илия («Мой Бог – Яхве»).
После смерти царя Соломона (около 931 до н. э.) его блестящая монархия разделилась на два соперничающих царства – Израильское (со столицей в Самарии) и Иудейское, на тер-ритории которого остался Иерусалим. Вскоре Израиль, испытывавший культурную экспан-сию со стороны высокоразвитых соседей – Сирии и Финикии, оказался под угрозой полной утраты своей уникальной религиозной самобытности. Кризис достиг апогея в первой поло-вине IX века до н. э., когда женой слабохарактерного царя Ахава (874–853) стала финикиян-ка Иезавель, дочь тирского царя-жреца Ефваала (Итбаала). Она стремилась полностью уни-чтожить богооткровенную религию Моисея и сделать культ своего бога Ваала (Бела) го-сударственной религией Израиля. По приказу этой фанатичной язычницы алтари Яхве бы-ли разрушены, а Его служители перебиты.
Яхве или Ваал?
Лукас Кранах Младший (1515–1586). Пророк Илия и жрецы Ваала (жертвоприношение Илии).
Ваал – это ханаанейский (финикийский) бог бури, дождя, плодородия и физической похо-ти. Культ Ваала и его супруги Астарты сопровождался «священной проституцией» (привле-кавшей молодых израильтян), изуверствами и ночными радениями (как у некоторых сектан-тов) в особых рощах, вокруг огромных каменных фаллических изображений (по еврей-ски мацце́бы – «высоты», как смущенно переводит этот непристойный термин наша Биб-лия). По дорогам слонялись женоподобные языческие жрецы, многие из которых были скопцами, и высокими голосами распевали ритмичные гимны, вводившие слушателей в экстаз.
В это время и появляется в нравственно погибающем Израиле пророк Илия. Он безбояз-ненно предрекает страшную засуху, посылаемую Богом для вразумления богоотступников (о ней свидетельствуют и финикийские тексты). Вскоре пересыхают последние источники; царь и народ убеждаются в правоте слов пророка и соглашаются с предложением Илии устроить между ним и служителями Ваала религиозное состязание, которое должно зримо открыть сомневающимся истинного Бога.
Царь Ахав и многочисленные израильтяне, собравшиеся у горы Кармил (давшей позднее название мужскому и женскому католическим орденам), на побережье Средиземного моря, воочию убеждаются в ложности Ваала. Автор Книги Царств не без юмора описывает, как языческие жрецы, скакавшие вокруг жертвенника весь день, громко вопившие и коловшие себя ножами, не смогли добиться от своего бога никакого знамения. Напротив, по молитве Илии, в которой он просил Бога явить Себя «в огне» и обратить сердца людей, ниспавшее с небес пламя поглотило дрова и лежавшую на них жертву, – причём жертву, обильно поли-тую водой, что исключало сомнения в истинности чуда. Народ пал на колени и каялся в сво-ем отступничестве, восклицая «Яхве (Господь) – вот [истинный] Бог!», а Илия торжествовал победу. Языческие жрецы, развращавшие народ, были казнены. Вслед за этим хлынул дождь, и засуха отступила (3Цар.18:20-40).
Неудавшаяся миссия?
Но восстановления истинной веры не произошло: царь Ахав вновь оказался бессильным перед яростью Иезавель, объявившей пророка своим личным врагом. «И послала Иеза-вель гонца к Илие сказать: Если ты – Илия, то я – Иезавель; пусть то́ и то́ сделают мне боги и ещё больше сделают, если я завтра к этому времени не сделаю с твоей душой того, что сде-лано с душой каждого из них» (3Цар.19:2). Неумолимая в своем фанатизме царица хочет отомстить за своих погибших жрецов.
Фердинанд Боль. Ангел кормит Илию
в пустыне. 1660-63 гг.
Илия бежит к священной горе Синай, где некогда Моисей получил свои знаменитые Зако-ны, а Израиль осознал себя народом Божиим и двинулся на завоевание Земли обетован-ной. Пророк в отчаянии говорит Богу о крахе своей миссии и «неудавшейся» истории Из-раиля, которую он своим символическим сорокадневным путем через Синайскую пустыню словно бы хочет обратить вспять. «Сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять её» (3Цар.19:10).
Нет, не всё потеряно, – слышит в ответ Илия. Бог говорит ему, что остались в Израиле семь тысяч человек, «не преклонивших колени перед Ваалом». Он должен вернуться в страну и избрать себе преемника в лице Елисея, который и завершит начатую им борьбу за веру.
Земная жизнь Илии после этого завершена: его плащ пророка падает у ног Елисея, а сам он таинственно исчезает – возносится на небо «в огненной колеснице» (символ особой бого-избранности).
Место Илии в библейской традиции
В библейской традиции Илия – один из двух ветхозаветных святых, не увидевших смерти на земле, но удостоенных рая ещё до прихода Иисуса Христа. Поэтому на некоторых ико-нах Воскресения можно видеть Илию и Еноха у ворот рая, встречающих древних праведни-ков, выводимых Христом через взломанные ворота ада.
Второе явление на земле Илии происходит перед пришествием Мессии, и Христос сам ука-зывает на Иоанна Предтечу как на пророка, явившегося перед Ним «в духе и силе Илии», но оставшегося трагически неузнанным (смотрите: Мал.4:5; Мф.11:14, 17:10-13). Вместе с Моисеем он также является на горе Фавор во время знаменательной сцены преображе-ния Иисуса Христа. Два самых авторитетных человека Ветхого Завета олицетворяют собой Закон и Пророки – два первых и важнейших раздела Священного Писания. (Подробнее о смысле этого явления смотрите в моей статье о празднике Преображения Господня.)
Илия в народной традиции и иконописи
Наши предки с глубокой древности благоговели перед этим угодником Божиим. В Киеве ещё до официального крещения Руси была церковь во имя Святого Пророка Илии (упоми-нается в «Повести временных лет» под 944-м годом).
Но в полуязыческой славянской традиции (от которой мы до сих пор не можем избавиться) Илия – могучий и грозный распорядитель самых страшных и благодетельных сил природы. Он посылает на землю молнию, гремит по небу, разъезжая в своей колеснице, карает тём-ные адские силы, низводит на поля дождь и даёт им плодородие. В одном древнерусском сборнике находим такое объяснение: «Молния есть сияние огня сущаго вверху на тверди[1]; небесный же огонь, то ты разумей огнь сущий, его же Илия молитвою сведе на полена и на всесожжение. Сего огня сияние есть молния». Коротко и ясно! С принятием христианства славяне вольно или невольно отождествили святого пророка Илию с Перуном, которого на-ши предки также считали главным распорядителем грома, молнии, дождя и других явлений стихии.
В отличие от других праздников, в «Ильин день» не совершали каких-либо значительных обрядов; в то же время к этому дню приурочено множество верований, календарных и хо-зяйственных примет, запретов. Большинство из них связаны с сельскохозяйственным ка-лендарём, а сам этот день, как правило, совпадал с началом жатвы. «До Ильи поп дождя не умолит, после Ильи баба фартуком нагонит», – читаем мы в словаре Владимира Даля. И еще: «Илья-пророк два часа светлого времени уволок», «Ильин день до обеда – лето, поле обеда – осень», «Илья лето кончает». Грустно, но это так, не за горами – «Первый Спас», действительный предвестник осени.
Русская иконография Илии сложна и разнообразна. Наряду с единоличными образами Илии среди других пророков (росписи куполов храмов, иконы пророческого ряда иконоста-са), широкое распространение получили композиции, имевшие прообразовательное значе-ние. Чудесное «Кормление пророка Илии вороном» (3Цар.17:2-6) – это ветхозаветный про-образ новозаветной Евхаристии, а «Огненное восхождение Илии на небо» (4Цар.2:8-14) – это указание на Вознесение Иисуса Христа. Представление об Илии как об одном из пер-вых обитателей рая запечатлено в иконах «Воскресение-Сошествие во ад», где он вместе с Енохом встречает ветхозаветных праведников у райских врат.
Юрий Рубан,
канд. ист. наук, канд. богословия